დოსტოევსკის "დიადი ინკვიზიტორი,'' თუ?.., ვისაუბროთ მის შემოქმედებაზე პარამეტრები

[death]

მოკლედ გამიჩნდა იდეა რომ გამეხსნა თემა ლეგენდა ადამიანზე . სადაც შეგვიძლია ავტვირთოთ მისი ნაშრომები

ეხლა ავტვირტავ მის მოთხრობა "განაჩენს". სამწუხაროდ ქართული თარგმანი ვერსად ვნახე მაგრამ მოვძები და თუ ვნახე აუცილებლად მივცემ ციფრულ ფორმას

Ф.М.Достоевский. Приговор


Кстати, вот одно рассуждение одного самоубийцы от скуки, разумеется
матерьялиста.
"...В самом деле - какое право имела эта природа производить меня на
свет, вследствие каких-то там своих вечных законов? Я создан с сознанием и
эту природу сознал; какое право она имела производить меня, без моей воли на
то, сознающего? Сознающего, стало быть, страдающего, но я не хочу страдать -
ибо для чего бы я согласился страдать? Природа, чрез сознание мое, возвещает
мне о какой-то гармонии в целом. Человеческое сознание наделало из этого
возвещения религий. Она говорит мне, что я, - хоть и знаю вполне, что в
"гармонии целого" участвовать не могу и никогда не буду, да и не пойму ее
вовсе, что она такое значит, - но что я все-таки должен подчиниться этому
возвещению, должен смириться, принять страдание в виду гармонии в целом и
согласиться жить. Но если выбирать сознательно, то, уж разумеется, я скорее
пожелаю быть счастливым лишь в то мгновение, пока я существую, а до целого и
его гармонии мне ровно нет никакого дела после того, как я уничтожусь, -
останется ли это целое с гармонией на свете после меня или уничтожится
сейчас же вместе со мною. И для чего бы я должен был так заботиться о его
сохранении после меня - вот вопрос? Пусть уж лучше я был бы создан как все
животные, то есть живущим, но не сознающим себя разумно; сознание же мое
есть именно не гармония, а, напротив, дисгармония, потому что я с ним
несчастлив. Посмотрите, кто счастлив на свете и какие люди соглашаются жить?
Как раз те, которые похожи на животных и ближе подходят под их тип по малому
развитию их сознания. Они соглашаются жить охотно, но именно под условием
жить как животные, то есть есть, пить, спать, устраивать гнездо и выводить
детей. Есть, пить и спать по-человеческому значит наживаться и грабить, а
устраивать гнездо значит по преимуществу грабить. Возразят мне, пожалуй, что
можно устроиться и устроить гнездо на основаниях разумных, на научно верных
социальных началах, а не грабежом, как было доныне. Пусть, а я спрошу для
чего? Для чего устраиваться и употреблять столько стараний устроиться в
обществе людей правильно, разумно и нравственно-праведно? На это, уж
конечно, никто не сможет мне дать ответа. Все, что мне могли бы ответить,
это: "чтоб получить наслаждение". Да, если б я был цветок или корова, я бы и
получил наслаждение. Но, задавая, как теперь, себе беспрерывно вопросы, я не
могу быть счастлив, даже и при самом высшем и непосредственном счастье любви
к ближнему и любви ко мне человечества, ибо знаю, что завтра же все это
будет уничтожено: и я, и все счастье это, и вся любовь, и все человечество -
обратимся в ничто, в прежний хаос. А под таким условием н ни за что не могу
принять никакого счастья, - не от нежелания согласиться принять его, не от
упрямства какого из-за принципа, а просто потому, что не буду и не могу быть
счастлив под условием грозящего завтра нуля. Это - чувство, это
непосредственное чувство, и я не могу побороть его. Ну, пусть бы я умер, а
только человечество оставалось бы вместо меня вечно, тогда, может быть, я
все же был бы утешен. Но ведь планета наша невечна, и человечеству срок -
такой же миг, как и мне. И как бы разумно, радостно, праведно и свято ни
устроилось на земле человечество, - все это тоже приравняется завтра к тому
же нулю. И хоть это почему-то там и необходимо, по каким-то там всесильным,
вечным и мертвым законам природы, но поверьте, что в этой мысли заключается
какое-то глубочайшее неуважение к человечеству, глубоко мне оскорбительное и
тем более невыносимое, что тут нет никого виноватого.
И наконец, если б даже предположить эту сказку об устроенном наконец-то
на земле человеке на разумных и научных основаниях - возможною и поверить
ей, поверить грядущему наконец-то счастью людей, - то уж одна мысль о том,
что природе необходимо было, по каким-то там косным законам ее, истязать
человека тысячелетия, прежде чем довести его до этого счастья, одна мысль об
этом уже невыносимо возмутительна. Теперь прибавьте к тому, что той же
природе, допустившей человека наконец-то до счастья, почему-то необходимо
обратить все это завтра в нуль, несмотря на все страдание, которым заплатило
человечество за это счастье, и, главное, нисколько не скрывая этого от меня
и моего сознанья, как скрыла она от коровы, - то невольно приходит в голову
одна чрезвычайно забавная, но невыносимо грустная мысль: "ну что, если
человек был пущен на землю в виде какой-то наглой пробы, чтоб только
посмотреть: уживется ли подобное существо на земле или нет?" Грусть этой
мысли, главное - в том, что опять-таки нет виноватого, никто пробы не делал,
некого проклясть, а просто все произошло по мертвым законам природы, мне
совсем непонятным, с которыми сознанию моему никак нельзя согласиться. Ergo:
1
Так как на вопросы мои о счастье я через мое же сознание получаю от
природы лишь ответ, что могу быть счастлив не иначе, как в гармонии целого,
которой я не понимаю, и очевидно для меня, и понять никогда не в силах -
Так как природа не только не признает за мной права спрашивать у нее
отчета, но даже и не отвечает мне вовсе - и не потому, что не хочет, а
потому, что и не может ответить -
Так как я убедился, что природа, чтоб отвечать мне на мои вопросы,
предназначила мне (бессознательно) меня же самого и отвечает мне моим же
сознанием (потому что я сам это все говорю себе) -
Так как, наконец, при таком порядке, я принимаю на себя в одно и то же
время роль истца и ответчика, подсудимого и судьи и нахожу эту комедию, со
стороны природы, совершенно глупою, а переносить эту комедию, с моей
стороны, считаю даже унизительным -
То, в моем несомненном качестве истца и ответчика, судьи и подсудимого,
я присуждаю эту природу, которая так бесцеремонно и нагло произвела меня на
страдание, - вместе со мною к уничтожению... А так как природу я истребить
не могу, то и истребляю себя одного, единственно от скуки сносить тиранию, в
которой нет виноватого".

კარგი იქნება თუ დაწერთ თქვენს შეფასებებს

[taicko]

დაიბადა ექიმის ოჯახში. დაამთავრა პეტერბურგის სამხედრო-საინჟინრო სასწავლებელი (1843). მსახურობდა საინჟინრო დეპარტამენტის სამხაზველოში. მალე თავი დაანება სამსახურს. პირველივე ნაწარმოებმა („საბრალო ადამიანები“, გამოქვეყნდა 1846) გაუთქვა სახელი და მოწინავე რუს მწერალთა რიგში ჩააყენა. შემდგომ ზედიზედ გამოვიდა მოთხრობები "ორეული" (1846), „დიასახლისი“ (1847), „თეთრი ღამეები“ (1848), „ნეტოჩკა ნეზვანოვა“ (1849).

ამ პერიოდში დოსტოევსკის მსოფლმხედველობა ვითარდებოდა ბელინსკისა და დასავლეთ ევროპის სოციალისტ-უტოპისტთა, განსაკუთრებით, შ. ფურიეს იდეების ზეგავლენით. 1847 წელს დოსტოევსკი შევიდა პეტრაშეველთა რევოლუციურ წრეში, ერთ-ერთ სხდომაზე წაიკითხა ბელინსკის წერილი გოგოლისადმი. 1849 წელს სხვა პეტრაშეველებთან ერთად დააპატიმრეს და სიკვდილი მიუსაჯეს, რაც განაჩენის აღსრულებამდე უკანასკნელ წუთს ციმბირის კატორღით შეუცვალეს. კატორღის შემდეგ დოსტოევსკი სალდათად გაამწესეს და მხოლოდ 1859 წელს დართეს ცენტრალურ რუსეთში დაბრუნების ნება.

ამ პერიოდში გამოქვეყნდა მისი თხზულებანი „ბიძის სიზმარი“ (1859), „სოფელი სტეპანჩიკოვი და მისი მცხოვრებნი“ (1859), რომანი „დამცირებულნი და შეურაცხყოფილნი“ (1861). კატორღის ცხოვრებას ასახავს იმ პერიოდის ყველაზე მნიშვნელოვანი ნაწარმოები „ბარათები მკვდარი სახლიდან“ (1861-1862). ციმბირში ფიზიკური და ზნეობრივი ტანჯვის ათმა წელმა ვერ გატეხა დოსტოევსკი, ვერ ჩაუკლა რწმენა ადამიანისადმი, პირიქით, გაუმძაფრა სოციალური უსამართლობის წინააღმდეგ ბრძოლის სურვილი. ამავე წლებმა განაპირობა მისი ტრაგიკული მსოფლმხედველობითი წინააღმდეგობანი: რევოლუციური სიტუაციის პირობებში დოსტოევსკი გამოდიოდა რევოლუციურ-დემოკრატიული პროგრამის წინააღმდეგ, იგი უარყოფდა „წმინდა ხელოვნების“ თეორიას, მაგრამ ილაშქრებდა ესთეტიკური უტილიტარიზმის წინააღმდეგ, ეკამათებოდა დობროლიუბოვს, რომელსაც მისი აზრით, ეს უტილიტარიზმი ახასიათებდა.

დოსტოევსკი მძაფრად აკრიტიკებდა ბატონყმური რუსეთის წესწყობილებას, ასახავდა თავადაზნაურთა კლასის გახრწნას, ექსპლუატაციას, ახალი კაპიტალისტური ფორმების ზრდას. იგი ამტკიცებდა, რომ განვირების „განსაკუთრებული“ გზა რუსეთს საშუალებას მისცემს აიცდინოს რევოლუციური ამბოხებანი, რამაც ევროპაში კაპიტალიზმის სასტიკი კანონები დაამკვიდრა. რუსეთის საგანგებო როლი საყოველთაო ბედნიერების დამკვიდრებაში, მისი აზრით, უნდა აღსრულებულიყო მხოლოდ ნიადაგს მოწყვეტილი თავადაზნაურობის ხალხთან დაახლოების, მონარქიისა და მართლმადიდებელი ეკლესიის ხელმძღვანელობით, ყველა წოდების გაერთიანების გზით. დოსტოევსკის მიხედვით, ეთიკური ნორმების გამარჯვება შესაძლებელია მხოლოდ რელიგიის საფუძვლებზე ინდივიდის ზნეობრივი სრულყოფით.

ეს შეხედულებანი მის მრავალ ნაწარმოებში აისახა. დოსტოევსკის მთავარი რომანებია „დანაშაული და სასჯელი“ (1866), „იდიოტი“ (1868), „ეშმაკნი“ (1871-1872), „ყმაწვილი“ (1875), „ძმები კარამაზოვები“ (1879-1880).

დოსტოევსკი ჟურნალისტურ და პუბლიცისტურ მოღვაწეობასაც ეწეოდა, ძმასთან ერთად გამოსცემდა ჟურნალებს „ვრემია“ (1861-1863), „ეპოხა“ (1864-1865). რედაქტორობდა რეაქციულ გაზეთ-ჟურნალს „გრაჟდანინ“ (1873-1874), მეჭდავდა „მწერლის დღიურს“, რომელშიც პუბლიცისტურ წერილებთან ერთად აქვეყნებდა მხატვრულ ნაწარმოებებსაც.

დოსტოევსკის შემოქმედების ფსიქოლოგიური, ზნეობრივი, პოლიტიკური და ფილოსოფიური პრობლემები ორგანულ ურთიერთკავშირშია და არეკლავს სინამდვილისა და საზოგადოებრივ აზრის წინააღმდეგობას რუსეთსა და დასავლეთ ევროპაში სოციალური ურთიერთობათა ნგრევისა და მწვავე ცვლის პერიოდში. ადამიანის ტანჯვის ასახვა დოსტოევსკის შემოქმედებაში გამსჭვალულია ჭეშმარიტი ჰუმანიზმითა და ანტიბურჟუაზიული პათოსით. ტრაგედია პიროვნებისა, რომლის ადამიქნური ღირსება შებღალულია უსამართლო საზოგადოების მკაცრი კანონებით, სიმბოლურ განზოგადებას აღწევს ცხოვრებისაგან გათელილი მარმელადოვის აღსარებაში („დანაშაული და სასჯელი“), ანასტასია ფილიპოვნას ყიდვა-გაყიდვის სცენაში („იდიოტი“), ყმაწვილი დოლგორუკოვის მისწრაფებაში — გახდეს „თანამედროვე როტშილდი“ („ყმაწვილი“).

დოსტოევსკიმ შექმნა მაღალმხატვრულ პერსონაჟთა გალერეა, კარიერისტებით დაწყებული და მაღალი „იდეოლოგებით“ დამთავრებული.